Широков Александр Петрович
А.В.Аминова. Кафедра вспоминает
В день памяти
Александра Петровича Широкова (А.П.) собрались члены кафедры теории
относительности и гравитации Казанского университета, которой Александр
Петрович заведовал в течение пяти лет, с 1971-го по 1975-й гг.,
пригласили студентов, аспирантов и вспоминали.
Заведующий кафедрой, проф. В.Р. Кайгородов. С А.П. я встретился впервые
в начале сентября 1954 г., когда стал студентом 1 курса
физико-математического факультета по математическому отделению. Нашей
группе повезло - практические занятия по аналитической геометрии, а
затем на 2 курсе по дифференциальной геометрии у нас блестяще проводил
А.П., несмотря на свою природную застенчивость и легкое заикание. Эти
занятия, а также участие в работе студенческого научного кружка, которым
в то время руководил А.П., определили всю мою дальнейшую судьбу
преподавателя и научного работника. После 2 курса я безоговорочно
распределился для последующей специализации на кафедру геометрии, где
моим научным руководителем курсовых работ был А.П.
Под его руководством мне удалось решить задачу отыскания инвариантов для
группы гомотетических преобразований и связать ее с геометрией подобно
изменяемого тела. Она впоследствии была включена А.П. в его монографию
"Аффинная дифференциальная геометрия" в качестве упражнения.
Хотя с 1960 г. я начал работать на физическом факультете, а А.П.
оставался на механико-математическом, он часто при встрече и на
семинарах А.П. Нордена интересовался моими педагогическими и научными
делами, помогал советами начинающему преподавателю.
Так, помню, в 1962 г. в Киеве летом состоялась Всесоюзная геометрическая
конференция, где нам, молодым, впервые предстояло выступить с докладами
перед маститыми учеными. Мы, естественно, начали волноваться и суетиться
еще в поезде Москва-Киев. По счастливому стечению обстоятельств, в нашем
купе ехал и А.П. Заметив наше состояние, он как-то мягко и убедительно
внушил нам мысль, что мы едем поделиться со старшим поколением
достигнутыми своим умом результатами и остается только как можно проще,
доходчивее донести их до слушателей без всякой ложной "сверхнаучной"
фразеологии. Этого великолепного совета я стараюсь придерживаться до сих
пор.
Трудно переоценить ту незримую поддержку, которую оказывал мне А.П. при
написании докторской диссертации, будучи заведующим нашей кафедрой после
отъезда А.З. Петрова (проф. Алексей Зиновьевич Петров, основатель
кафедры теории относительности и гравитации). Я многому научился и
перенял у А.П. за эти годы, что помогло мне в дальнейшем в работе в
качестве руководителя кафедры.
Я благодарен судьбе, которая свела меня с А.П., замечательным человеком
и ученым, ставшим моим первым наставником и учителем в Казанском
университете.
Доц. В. А. Сочнева. В 1953 году я пришла на первый курс, и совсем
молодой А. П., не помню, уже окончивший аспирантуру или еще аспирант,
вел у нас практику по аналитической геометрии. Надо было видеть, как он
смущался, краснел. Это был очень деликатный человек, он подходил к
студентке и спрашивал: "Скажите, пожалуйста, э-э-э, Вы сделали домашнее
задание?". Она говорила: "Нет, я не успела". "Ах, извините, пожалуйста",
- говорил Александр Петрович и отходил в сторонку. А кончилось дело тем,
что к концу семестра студенты потихоньку стали привыкать к мысли, что
неудобно не делать домашние задания. Его "извините" настолько
запомнилось, что потом, много лет спустя, глядя на А. П., я всегда
вспоминала эти самые первые впечатления.
Что касается более поздних впечатлений, когда А.П. заведовал кафедрой
или когда его дочери были в лагере "Квант", которым я руководила, и А.
П. выяснял, как там чувствует себя Надя (младшая дочь А.П.), которая
сейчас уже кончила МГУ и аспирантуру за границей, то он всегда являлся
для меня образцом интеллигентного человека, я не знаю, остались ли
сейчас такие люди.
Вспоминаю любопытный эпизод, о котором мне рассказывали. Это было в то
время, когда началась Отечественная война, и А. П. был первокурсником
мехмата. Студентов послали в колхоз. Ребята постарше были уже призваны.
На курсе осталось двое - трое парней, еще не доросших до призывного
возраста, и "куча" девчонок. В колхозе что-то нужно было возить на
лошади, и А. П. как одного из немногих мужчин поставили возчиком,
объяснив, что к понуканиям нужно добавить несколько нецензурных слов,
иначе лошадь не пойдет. Говорят, что А.П. краснел, бледнел, но не мог
выдавить из себя ни одного нецензурного слова. Лошадь не шла, он
промучился некоторое время, потом пошел и попросил заменить его. С моей
точки зрения, это достойно уважения, особенно сейчас, когда слышишь,
как, казалось бы, приличные люди, руководители, имеющие ученые степени,
считают, что без грубых слов мужской разговор невозможен. По сравнению с
ними А. П. выглядит идеальным во многих отношениях человеком.
Будучи человеком очень высокой культуры и широкой образованности, он в
то же время был очень простым, ходил на все субботники и мероприятия,
никогда не отказывался от общественной работы, от которой многие
пытались увильнуть. Помню, как А.П. надевал широкие шаровары и ехал на
День физика с кафедрой. На субботниках полкафедры могло стоять,
устраивая перекур, а А.П. в это время махал лопатой или таскал носилки.
Проф. А. В. Аминова (А.В.). Помню, я была с А. П. на овощной базе, куда
нас послали на работу. Все, по обыкновению, слонялись, а он перебирал
картошку, пока не истек положенный срок, хотя все уже давно разошлись.
В. А. Сочнева. Удивительно добросовестный был человек, другой мог бы
сказать: "Не мое это дело черновой работой заниматься", но такого я
никогда от А. П. не слышала.
Доц. Р. Ф. Билялов. Я поступил на физмат в 1955 г., и А. П. вел у нас
практические занятия по аналитической геометрии, которые проходили в
"геометричке" и "механичке". Мне запомнилось, что он все задачи
выписывал на доске очень хорошим почерком. А.П. был у нас куратором
группы. Группа была инициативная, вносила на собраниях множество
предложений, А. П. их терпеливо выслушивал и со всеми соглашался. Когда
А.П. возглавил кафедру, а я был во Франции, то связь с кафедрой держал
через него, он очень меня опекал, поддерживал своими письмами и т.д.
А.П. можно было любые вопросы задавать, и на все вопросы он пытался
отвечать, в частности, я задал ему вопрос о Лобачевском - почему
Лобачевский не был понят в Казанском университете? Взять хоть астронома
Симонова, Лобачевский столько сделал для него, а Симонов в ответ не
удосужился даже попытаться вникнуть в геометрию Лобачевского.
А.В. И что А.П. сказал?
Р. Ф. Билялов. К сожалению, А. П. не сумел ответить.
А.В. Помню, как вскоре после того, как А.П. стал заведовать кафедрой
теории относительности и гравитации, на заседании кафедры один из
сотрудников спросил его, когда он, наконец, займется теорией
относительности? В ответ А. П. сказал: "Я считаю безнравственным
заниматься в науке тем, что мне не интересно, к чему не лежит душа". Я
нахожу этот ответ замечательным. Поразительно, что А.П., скромный и
застенчивый, легко смущающийся, вдруг так твердо и определенно высказал
свое мнение. Я подумала, что внутри этот человек - очень твердый.
Ассистент Д.А. Калинин. А. П. мог сказать, как часто это бывает, что,
де, мол, геометрия очень важна для теории относиельости, наговорить
слов "около", а он честно сказал, что думает.
А.В. И таким образом перевел профессиональный вопрос в нравственную
плоскость. Я думаю, что это было основным в А.П. - главным для него было
мерило нравственности, и с этой точки зрения он оценивал все, что бы ни
делал.
Доцент С.П. Гаврилов. Я хочу продолжить разговор о том, как А.П. пришел
к нам на кафедру.
Я окончил кафедру в 1969 г. и был оставлен ассистентом вместе с А.И.
Егоровым. Помню, как на защите диссертации Нориком Галстяном А.П. Норден
вдруг объявил, что А.З. Петров избран академиком Украинской АН. Стало
ясно, что "не за горами" отъезд А.З. в Киев. И когда в 1970 г. А.З.
Петров уехал в Киев заведовать отделом, который был специально для него
организован, чтобы создать школу по гравитации на Украине, встал вопрос,
кто же займет должность заведующего кафедрой? Я помню, что А. П. Норден
и А.З. Петров уговаривали А.П. Широкова согласиться временно заведовать
кафедрой. Разговоры происходили на кафедре, и мы их слышали. А.П.
категорически отказывался, не считая себя специалистом в общей теории
относительности, которая не входила в круг его научных интересов. Его
просили возглавить кафедру хотя бы на один срок - до тех пор, пока не
"подрастет" на кафедре свой доктор наук, чтобы кафедра теории
относительности сохранилась как таковая со своим названием и научным
направлением. А. П. как человек отзывчивый и порядочный согласился, и,
надо сказать, чрезвычайно скрупулезно обязанности заведующего исполнял,
взял спецкурс, участвовал во всех мероприятиях и т.д.
О его исключительной скромности и даже, я бы сказал, застенчивости
говорит следующий факт, который я отлично помню. Больше месяца после
отъезда А.З., когда А.П. уже официально заведовал кафедрой, он никак не
решался сесть за стол А.З.. По пятницам у нас, как было принято со
времен А. З., был семинар (его называли Ч.П.). А. П. приходил на семинар
и скромненько садился на диванчик около стола, там еще человека два
садилось, Где-то через месяц или два доцент Валентин Иванович Голиков
(позже из-за отсутствия квартиры переехавший в Арзамас на
административную должность и там скончавшийся) не выдержал и сказал
А.П.: "Вы уже второй месяц заведуете кафедрой, пора уже Вам сесть за
стол А.З., Вы - заведующий кафедрой, все равно Вам придется сесть за
этот стол". Только после этого А. П., наконец, со следующего семинара
пересел за стол А.З.
Старший преподаватель В. Г. Подольский вспоминает, что на эту тему
сочинили стихи для кафедральной газеты. Там было: "Добрый доктор Айболит
на диванчике сидит", и в конце: "не пора ли сесть за стол".
С.П. Гаврилов. Понять А.П. тоже можно. А.З. фронт прошел, человек
опытный, плюс, конечно, в отличие от А.П., А.З. был исключительно
компанейский человек, он всегда был во главе компании, на кафедре он был
лидером не только по должности, помню, на всех мероприятиях праздничных
он всегда был в центре, отпускал шутки, а потом пускал "шапку по кругу".
А.В. поправляет: "Я бы не сказала об А.З. "компанейский", это слово к
нему не подходит".
С.П. Нет, конечно, А. З. не был "рубахой-парнем", всех держал на
дистанции, во всем был лидером, т.е. никогда не было, чтобы кто-то был
заводилой, а он сбоку. У А.П. не было таких качеств лидера. Как человек
скромный, он делал свое дело, его все уважали, но он не был таким,
чтобы, как А.З., кулаком по столу стукнуть, или что-нибудь в этом роде,
вы понимаете, лидеры обычно - люди волевые, пытаются и на других свою
волю распространить. У.А.П. этого не было.
А.В. Но в чем-то А.П., может быть, даже и тверже был.
С.П. Тверже в своих убеждениях, но на других он не давил никогда.
Поэтому когда А. П. пришел на кафедру, все продолжали заниматься своими
темами, и он всех поддерживал.
Надо сказать, что он всегда с интересом относился к моим работам,
поддерживал меня. Помню, в 1976 году я выступал у Нордена на семинаре, и
в конце меня Норден спрашивает: "Это у Вас кандидатская диссертация?". Я
говорю, да нет, просто работа. Потом А.П. ко мне подошел: "Что же Вы
так? Норден считает, что Вы уже достойны степени кандидата".
Я с его стороны всегда самое благожелательное отношение чувствовал и
испытывал к нему уважение как к человеку добросовестному,
добропорядочному. Его ответ вышеупомянутому сотруднику был абсолютно
правильным, можно сказать, проистекающим из того, как он стал заведующим
кафедрой. Поэтому, когда к 1975 году какие-то контуры докторской
диссертации В. Р. Кайгородова обрисовались, А.П. упросил, чтобы В.Р.
назначили на следующий срок, и А.П. смог, наконец, вернуться на кафедру
геометрии.
А.В. А.З. был человеком огромной воли и исключительной
целеустремленности. Кафедра была делом его жизни, он ставил перед ней
вполне определенные задачи и жестко требовал их выполнения. Помню, как
А.З. распекал доцентов за закрытыми дверями, попросив нас, "мелочь",
выйти в коридор. Мы наблюдали, как появляются в двери красные после
разноса доценты. А. З. их ругал, "тащил" вперед, самое страшное
обвинение в его устах было "пойти на семена", т.е. отойти от науки,
заняться бытом. Он так и не простил В. И. Голикову его отъезда в
Арзамас, считал, что тот этим погубил, предал себя (и, кажется, был
прав, как-то, приехав в Казань, В. И. Голиков сказал: "Сердце свое я
оставил здесь").
Казалось, что когда придет А. П., научная жизнь замрет. Тем больше было
изумление, когда все стали заниматься разными задачами, много работать,
делать доклады, публиковаться, А.П. только очень по-доброму поддерживал
каждого, как мог.
В.Г. Подольский. Сам работал на кафедре и создавал рабочий климат.
С.П. Гаврилов. А.П. был человеком беспримерной скромности. В те годы мы
были очень дружны на кафедре, одной семьей были, праздники, юбилеи
вместе отмечали, и вот летом возник вопрос о выезде на природу. Куда
ехать? Хотелось бы на берег Волги. Тогда А.П. говорит: "Вот у меня дача
на Светлой Поляне, приезжайте ко мне". Помню, мы на дачу к А. П.
приехали, хорошо там отдохнули, накупались, а сам А.П. вынужден был по
каким-то делам уехать. Понимаете, он нас оставил на даче, сказал: "Вот
вам ключ, когда закончите, уедете". Это говорит о нем как о бескорыстном
человеке, другой бы побоялся не вполне трезвых людей у себя на даче
оставить.
А.В. Мы и зимой к А. П. на дачу ездили, сидели в небольшой комнате, где
было небольшое кресло, топилась печка и дочка А.П., кажется, это была
Лена (Елена Александровна Широкова, доцент кафедры математического
анализа КГУ), читала стихи. Отец и дочь соревновались - Лена читала
стихи, потом А.П., потом снова Лена и опять А.П., он знал много стихов и
часто их читал. Помню, на банкете после защиты моей диссертации А. П.
читал длинные прекрасные стихи.
В.Г. Подольский. Я был аспирантом А.П. Сколько я его аспирантов ни знаю,
они даже внешне и, конечно, внутренне, духовно менялись, закончив
аспирантуру у А.П., для меня сейчас это важнее и ценнее, чем все
остальное. Пример, что ли, мы с А.П. брали или как-то само собой это
получалось. Бывает, заметишь, что делаешь что-то в точности как А.П.
Лекции А. П. читал прекрасно, у нас в группе в основном девчонки были,
первое время, когда он начинал читать, поговорить на лекции любили, но я
не помню, чтобы он хоть раз голос на них повысил.
А.В. Лектор А.П. был замечательный. Как можно его лекторский стиль
описать? Нужны очень точные слова. Блестящий? Скорее нет. Элегантный?
Интеллигентный?
В.Г. Подольский. Доступный, наверное. Очень ясный. Он не отвлекался в
сторону, четко следовал основной линии. Посмотришь на его лицо во время
лекции, он весь "там", в том, о чем говорит, лицо светлое, сияет.
Девчата начинали было шуметь, потом успокаивались, тишина стояла.
А.В. Помню, когда А.П. задавали вопрос, он как-то особенно поднимал
глаза к потолку, прикусывал нижнюю губу и задумывался. Перед моими
глазами так и стоит А. П., что-то вертит в своих руках, переминается с
ноги на ногу и как бы от всех сторонится, будто заранее уступая кому-то
место.
В.Г. Подльский. Мне А.П. очень много дал, вы все знаете, что по
расслоенным пространствам он мне одному лекции читал, не просто
занимался, как обычно с аспирантами занимаются, а лекции читал в течение
семестра, а, может быть, и двух.
А.В. Захаров замечает, что "можно было сесть рядом с аспирантом и все
ему объяснить".
В.Г. возражает, что "в этом-то и был весь А.П."
Доц. А.И. Егоров. Я был ассистентом, когда к нам на кафедру пришел А.П.
Он не произвел на меня впечатление темпераментного человека, я помню,
как-то В. И. Голикову сказал: "Знаете, он ведь ничего добиться не
сможет". И знаете, что мне В.И. ответил:? "Если А.П. какую-то цель
поставит, он всегда ее добьется". Я был поражен.
На первый взляд, человек совершенно застенчивый, стоит робко,
собеседнику в глаза не смотрит, чувствуется, углублен, смотрит в себя, а
потом быстро - раз! - посмотрит тебе в глаза, взгляд прямой, ясный,
четкий, проницательный. И еще я был поражен, когда во время праздничного
застолья А. П. вдруг прочел огромный кусок из "Египетских ночей" А. С.
Пушкина.
Для себя я решил так: это - человек, с которого можно делать жизнь, по
интеллигентности он превосходил всех, кого я знаю, кого встречал в
течение всей жизни.
Что еще? Я помню, как, будучи уже заведующим кафедрой, А. П. докладывал
у нас на кафедре свои работы по расслоениям, пространствам над
алгебрами. На кафедре их мало кто понимал, но после выступлений проф.
Борис Лукич Лаптев, который очень любил А. П., бывало, скажет, светясь
добрыми лучиками вокруг глаз: "А.П. доложил нам совершенно блестящие
результаты".
Еще об одном нужно сказать. Есть менее и более успешно работающие
научные работники, А. П. никогда не делал различия между ними, со всеми
отношения были одинаковые, ровные и в высшей степени уважительные. Это
очень важно.
А. В. Мне кажется, одна из главных черт А.П.- его удивительная
честность. С самим собой и окружающими.
А.И. Егоров. Кристальный был человек.
А.В. Невозможно было представить, чтобы А.П. сказал то, что не думает.
А.И. Егоров. Или схитрил каким-то образом, нет. Это абсолютно
невозможно.
А. В. Мне кажется, что за этим стоит большое мужество, как ты думаешь?
А.И. Егоров. Это просто "последний из могикан", один из "могикан",
которых мы еще успели увидеть. Сейчас очень трудно такого человека
встретить, если даже и возможно. Это уже другое поколение.
В.А. Сочнева. Поэтому мы даже в какой-то степени идеализируем А. П. Ему
раньше ставили в вину, что он профессорский сын, было такое время, когда
уважали детей рабочих и крестьян, а профессорских - не очень, но именно
то, что А. П. был воспитан в интеллигентной семье, сформировало его,
здесь была какая-то врожденная деликатность, впитанная с молоком матери,
наследственная, что ли, интеллигентность. Сейчас очень мало таких людей.
А. В. А. П. всегда меня поддерживал, помогал, выдвигал, был моим
оппонентом на защите докторской диссертации, я испытывала к нему чувства
благодарности и глубокого уважения и все-таки я не понимала до конца,
что он значил для нас. Что-то очень большое ушло из жизни вместе с А.
П., правда, что ли, какая-то с ним шла, свет какой-то.
В.А. Сочнева. На одном из выездных Дней физфака был молодой, энергичный
профессор, не буду его называть. Ребята бросали гранаты, бегали,
руководил этим заведующий военной частью, полковник, он нас плохо
различал, увидел профессора, говорит ему: "Молодой человек, принесите
гранаты". Тот посмотрел сверху вниз и говорит: "Кого-нибудь другого
попросите", и ушел. Наталья Гоник мне говорит: "Знаешь, что сказал бы на
его месте А.П.? -Ах, извините, я сам не догадался", и побежал бы за
гранатами", настолько А. П. был прост и не гнушался никакой работы, если
это было нужно. Один - профессор и другой -профессор!
А.В. А. П. как будто чувствовал себя обязанным служить людям без
различия чинов и званий, мог и пожилому, и молодому человеку помочь даже
и поднести что-то. За все вокруг он был в ответе, как будто это было его
дело, и совершал добрые поступки тихо и незаметно, без всякой
аффектации.
Доц. Р.А. Даишев. Я был дипломником у А.М. Анчикова, меня хотели
оставить на кафедре, и мы пошли к декану решать этот вопрос. Деканат
тогда был в главном здании, мы поднялись на второй или третий этаж,
рядом с деканатом была комната, где сидел декан проф. И. С. Поминов.
А.П. подошел, заглянул, говорит: "Декан занят, надо подождать", и ходит.
Вдруг выскакивает И.С.: " А.П., что же Вы не заходите?" А.П.: "Но Вы же
заняты". Смотрю, а там какая-то девчонка сидит, и И.С. ее отчитывает.
Бывало, придешь в актовый зал консерватории, кого там видишь? В первую
очередь, седую голову Б. Л. Лаптева, - красивый был мужчина, всегда
садился в передние ряды, - С. А. Альтшулера, Б. М. Козырева и А. П. Для
меня это было примером, - если они ходят, то мне и подавно нужно.
Когда мы строили здание физфака, как-то случилось, что я попал в
напарники таскать бетон на носилках с А.П. Сейчас не помню, кто мне
сказал: "Ты все-таки поосторожней, он немолодой человек, ты много-то не
накладывай, побереги его". Я старался накладывать поменьше, а А. П.
"Нет, нет, Ренат, накладывайте, как все". Ладно, накладываю, как все, но
стараюсь лопатой сгребать к себе. А. П.: "Нет, позвольте, так нельзя
поступать". Ну, ладно, он идет спереди, я сзади иду и носилки беру
поближе к корыту, а не за самые концы, чтобы А. П. полегче было. Он идет
и говорит: "А это совсем, оказывается, нетрудно - таскать бетон". Раза
два - три мы пронесли, потом он понял, в чем дело, и говорит: "Встаньте,
пожалуйста, вперед". А П не допускал по отношению к себе ни малейшей
поблажки. Умение А. П. поставить себя так, чтобы все к нему одинаково,
абсолютно уважительно относились, стало для меня образцом для
подражания.
Доц. А.Б. Балакин. Студенты слушали лекции А. П. "с открытым ртом", он
приходил и начинал читать лекцию ровно через 1 сек после звонка и
заканчивал ровно за 1 сек до звонка, аккуратным почерком все выписывал
на доске, говорил идеально ровным голосом, и не было никаких вопросов.
Это были идеальные лекции. Его было интересно слушать, у него был
особенный тембр голоса, удивительные педагогические данные. Рубашка без
галстука и воротник выправлен на лацканы пиджака. Я учился в 643 группе,
и как-то два человека списывали у него на экзамене, сидя напротив него.
Он ужасно краснел, потому что видел, что они открыто списывают, но
ничего не мог поделать. Он пытался закрыться газетой, в конце концов
встал и начал ходить около окна, лишь бы не видеть, как списывают, но не
мог сделать замечания. Экзамены А. П. принимал ровно и спокойно, с
экзамена студенты выскакивали радостные и довольные. Даже если студент
что-то не понимал, он в конце концов отвечал после двух - трех очень
четких и аккуратных комментариев А.П. Нам казалось, что аналитическая
геометрия и высшая алгебра, которые преподавал А. П. - это самые простые
предметы.
А. В. А можно сказать, что студенты любили А.П. ?
А. Б. Балакин. Несомненно. Это была даже не любовь, а какой-то пиетет.
А.П. - это же А.П.! Его уважали все и по-настоящему. Я никогда в жизни
не слышал, по крайней мере, от своих сокурсников, чтобы кто-нибудь
сказал не то что нехорошее, а даже неудачное слово про А.П. Все пытались
даже выражения тщательно выбирать, когда о нем говорили.
А. И. Егоров. Вспоминаю, А. П. где-то нужно было официально выступить,
то ли с отчетом, то ли с рецензией, и кто-то принес ему галстук,
по-моему, В. Р., галстук тоненький, как ремешок, с маленьким узелком,
А.П. завязал его, не снимая воротника с пиджака, это выглядело забавно,
- он никогда не носил галстуки.
А.В. Пунктуальность А.П. во всем: в делах, в отношениях между людьми ...
Р. А. Даишев. Стиль у А. П. всегда был, а позы - никогда, не помню, про
кого это сказано, но к А.П. это целиком относилось, он никогда не
"вставал на цыпочки", не "надувал щек", он всегда был тем, что он есть
на самом деле. К сожалению, так мало кто умеет.
Проф. А. В. Захаров. Я учился в 70 - 75 гг., когда А. П. заведовал
кафедрой. Первое, что нас поразило, когда мы пришли записываться на
кафедру, - А. П. привел нас в свой кабинет, где всего-то было три кресла
и всех троих усадил в эти кресла, а сам, сидя на стульчике, с нами
разговаривал. Лучших лекций, чем лекции А. П., я ,думаю, вообще не
слышал. Завзятые лодыри и прогульщики у А. П. ни одной лекции не
пропускали. Записи лекций А. П. по теории спиноров до сих пор у меня
хранятся. Вот еще эпизод. После смерти А.З. были организованы Петровские
чтения. А.П. для студентов читал лекцию, посвященную кватернионам, как
всегда, красиво. Все с удовольствием слушали, и тут задал вопрос Женя
Гринберг, сейчас он, по-моему, в Израиле: "А где это физикам можно было
бы применить?" На что А.П. ответил: "А что, неинтересно ?". Мне это на
всю жизнь запомнилось.
А. В. Прекрасно, это продолжение ответа вышеупомянутому сотруднику.
А. В. Захаров. О скромности А. П. ходило много рассказов. Говорят, то ли
аспиранту, то ли студенту нужно было какую-то бумагу у А.П. подписать,
раза два он его не застал на месте, потом узнал номер его домашнего
телефона и позвонил. А.П. говорит: "Извините, а куда к Вам придти, чтобы
документ подписать?" Студент взял да и сказал свой адрес, А.П. пришел к
нему домой и подписал бумагу. А с кафедры геометрии молодые ровесники
мне рассказывали, что когда нужно было ехать в колхоз - раньше частенько
это бывало, А. П. считал неудобным кого-то посылать и сам ездил в колхоз
по разнарядке.
Доц. кафедры прикладной математики Мар. ГТУ В. М. Корюкин (выпускник
кафедры). Мне запомнилось, как А. П. поднимался по лестнице на 11 этаж.
Нам-то, студентам, не привыкать, а А. П. был единственным профессором,
который шагал вместе с нами. Кажется, он никогда не пользовался лифтом.
А. В. А. П. любил много ходить, и у него даже был шагомер - он вышагивал
в день определенное количество шагов.
В. М. Корюкин. Будучи в аспирантуре, я посещал лекции А.П. по
расслоенным пространствам вместе со студентами. Когда я решил выступить
с докладом на кафедре геометрии, уже после защиты диссертации, А.П.
помог мне разобраться в том, что я делаю. Я не знал, что работаю с
локальными лупами Ли, называя их обобщенными группами Ли. Я пришел к
А.П. узнать, что сделано в этой области, и он назвал мне фамилию
Акивиса. Выступление на кафедре геометрии мне очень помогло. А. П. очень
доброжелательно слушал.
А. В. В. М. очень верно подметил еще одну черту А.П. Иногда встречается
высокомерное отношение к докладчику со стороны слушателя, который
чуть-чуть больше знает. Такое отношение со стороны А. П. и представить
себе было невозможно. Он с огромным уважением слушал каждого докладчика.
Его внимание было не показным, а внутренним, истинным, этим он как бы
"поднимал" докладчика.
Асс. Д.А. Калинин. Я мало знал А.П., видел его в основном на семинаре
кафедры геометрии, он принимал у меня кандидатский экзамен. Когда он
тебя слушал, иногда создавалось впечатление, будто для него новость то,
что ты говоришь, а потом из его вопросов становилось ясно, что ему это
давно известно. У него была огромная, потрясающая эрудиция, он прекрасно
разбирался в самых новых областях.
А.В. Я вспоминаю, что проф. Н. М. Остиану, которая в течение многих лет
заведовала отделом В ВИНИТИ, как-то говорила, что когда у них
накапливалось много нерассмотренных материалов, они специально
"выписывали" А.П. из Казани. Он приезжал и выполнял огромную работу.
Д. А. Калинин. Кажется, в редакции журнала "Известия вузов. Математика"
так же поступали. Когда было трудно решить, кому отдать очередную
статью, ее передавали А. П.. Он мог прорецензировать чуть ли не любую
статью по геометрии и близким областям физики.
А. В. Захаров. Со мной так и было. Однажды подал сугубо физическую
статью в этот журнал, ее передали А.П.
С. П. Гаврилов. Вспоминаю, как-то Р. Л. Валиуллин, наш бессменный
профорг, перед очередным Новогодним праздником опрашивал сотрудников, у
кого сколько детей и какого возраста, чтобы билеты на елку раздать, и с
таким вопросом подошел к А.П. Тот говорит: "Для старших дочерей Лены
(Елена Александровна Широкова - Иваньшина, доцент кафедры
математического анализа КГУ) и Оли (Ольга Александровна
Широкова-Елизарова, доцент Казанского педагогического университета) уже
прошла пора на елку ходить, а другая дочка, Надя (Надежда Александровна
Широкова-Капранова, профессор одного из университетов штата Иллинойс,
США), слишком мала. Р.Л. говорит: "Ну, а еще-то дети есть?" А.П. потупил
взор и отвечает: "А тут большой перерыв был".
Доцент В. И. Башков. А. П. Широков вошел в мою жизнь еще до того, как он
стал заведовать кафедрой теории относительности и гравитации. Являясь
сыном прекрасного геометра П. А. Широкова, А. П. Широков сам уже в 60-е
годы представлял из себя видного ученого, одного из основателей
направления исследований по геометрии над алгебрами, исследователя
трудов Н. И. Лобачевского, члена геометрического семинара в ВИНИТИ.
Вспоминается защита им докторской диссертации в 1966 г., которая весьма
своеобразно проходила в 3-ей физической аудитории. А. П. нарисовал на
доске кусок поверхности, и все дальнейшие рассуждения и доказательства
представлялись лишь с использованием этого чертежа и изображений
структур на нем. Чрезвычайная простота объяснений поразила меня, и
услышанные рассуждения оппонентов уже мало что добавили к услышанному.
После отъезда А. З. Петрова в Киев А.П. Широков занял его место
заведующего кафедрой теории относительности и гравитации.
До прихода А. П. на кафедру деятельность ее сотрудников была направлена
на исследование гравитационных полей геометрическими методами. А. П. не
принял для себя эту тематику. Кафедральные сотрудники продолжали
заниматься физическими проблемами с привлечением методов римановой
геометрии. А. П. продолжил свои исследования по теории расслоенных
пространств и геометрии Лобачевского. Вспоминаю, как он однажды
отозвался об исследованиях по релятивистской космологии: "Они думают,
что знают о вселенной больше, чем бог, изучая геодезические линии
истории частиц от минус бесконечности до плюс бесконечности во времени".
Спекулятивные модели мало интересовали А. П.
Живя недалеко от А. П., я иногда заходил к нему в гости. Всегда
гостеприимный и доброжелательный, А. П. был полностью поглощен научной
деятельностью. Оригинальные исследования, написание монографий и издание
трудов Н. И. Лобачевского требовало огромных усилий. Иногда, в зимние
холода, я заставал А. П. работающим в пальто, шапке и валенках в плохо
отапливаемом помещении своего дома. Его приверженность науке поражала
меня.
Во время его заведования кафедрой теории относительности и гравитации
иногда возникали казусы. Будучи человеком интеллигентным и видя
сотрудников кафедры сидящими за его столом и играющими в шахматы с
сигаретами в зубах, А. П. без слов и замечаний тихо уходил с кафедры. Я
думаю, что эти факты и подобные им способствовали тому, что он ушел с
нашей кафедры и стал, после А. П. Нордена, заведовать кафедрой
геометрии, что вполне соответствовало его научным интересам.
Уйдя от нас, А. П. сохранил добрые отношения со всеми сотрудниками
кафедры. Меня поражало, кроме прочего, его глубокое почитание людей
старшего поколения: А. П. Нордена, Б. Л. Лаптева и других. Забота об А.
П. Нордене в последние годы его жизни была настолько самоотверженной,
что порой переходила все границы. Можно было видеть А. П. ранней весной
сбрасывающим снег с крыши дачи А. П. Нордена, провожающим А. П. Нордена
домой после геометрического семинара и т.д. Будучи руководителем
геометрического семинара в Казани, А. П. весьма благожелательно принимал
идеи о связи геометрии и физики в последние годы своей жизни, в чем я
многократно убеждался лично.
Асс. Н. П. Гоник. Вспоминаю несколько эпизодов из личной жизни А. П.
Дача А. П. находилась на Светлой Поляне, а дача его дочери - на Кордоне.
Можно было видеть А. П. одного, идущего по лесу к дочери и внукам.
Однажды уже после того, как он заболел, его зять рассказал мне, как А.
П. нес газовый баллон для своей дачи. Он во многом был непрактичен и
лишь близость его жены Нины Васильевны (Нина Васильевна Талантова,
многие годы проработавшая доцентом КГТУ) "возвращала его на землю". А.
П. и Н. В. воспитали прекрасных детей и внуков. Особенно запомнилась мне
и моим детям озорная любительница собак и кошек, младшая дочь Надя,
которая живет с семьей в США.
А. П. и Н. В. жили очень скромно. На завтрак у них всегда была отварная
картошка. Об этом говорила Надя, вспоминая свое детство. Аскетизм был
культом Широковых.
Доц. А. М. Анчиков. А. П. Широков был одним из первых моих учителей. Он
проводил практические занятия по аналитической геометрии на первом
курсе, а лекции читал Б. Л. Лаптев. Прекрасные лекции А. П. Нордена, Б.
Л. Лаптева, занятия А. П. Широкова на младших курсах сыграли решающую
роль в моем выборе специализации, - я окончил кафедру геометрии.
А. П. Широков в личном общении производил исключительное впечатление,
обладал огромной скромностью, был учителем в самом высоком смысле этого
слова. Он принадлежал к числу тех людей, в окружении которых легко
дышится, хорошо и интересно.
Проф. Н. Ф. Фаткуллин. Мне посчастливилось иметь контакт с А. П.
Широковым на 1 курсе во время сдачи экзаменов по линейной алгебре, этот
курс нам читали наполовину А. П. Широков, наполовину В. Р. Кайгородов.
Лично я не слушал этот курс, так как изучал его в школьные годы вместе с
проф. В. В. Морозовым, и просто сдавал экзамен. Меня поразила
удивительная мягкость А.П. Когда он видел, как кто-то из студентов
списывает, он стеснялся, краснел, не знал, куда деть свои глаза. Было
впечатление, что А.П. очень трудно поставить оценку ниже 4.
На 1 курсе А.П. вел кружок по проективной геометрии, и мне кажется, что
на его заседаниях А.П. рассказывал о своих новейших достижениях в
области геометрии, - это на 1 курсе физфака! В основном кружок был
посвящен СТО, где мы разбирали статью А. Эйнштейна 1905 г., всем этим
руководил А.П. Широков. Моя дача на Кордоне располагается рядом с дачей
дочери А.П., и я имел возможность беседовать с А.П. на разные темы. В
последние годы ти беседы касались, в основном, общего положения
россиской науки. То, что сейчас происходит, сильно угнетало А. П. и
портило ему настроение. Потом я работал в Германии, и в последние три -
четыре года мы мало виделись. Последняя наша беседа состоялась за три -
четыре месяца до кончины А. П. Мы говорили об общем состоянии
образования, науки, - грустная тема.
А. П. был удивительнейшей души человек, контакт с которым запоминался на
всю жизнь. Его Личность как бы входила в личность другого человека. Это
был интеллигентный человек.
А. В. Даже среди интеллигентных людей А.П. был очень заметным.
Н. Ф. Фаткуллин. Другая Личность, которую я знал, был университетский
профессор алгебры В. В. Морозов. От обоих было одинаковое ощущение людей
какого-то специального поколения, которые, как эстафету, старались
передать куски своей личности следующему поколению.
А. В. А Вам не кажется, что эта эстафета прервалась? Или Вы считаете,
что мы все-таки несем эстафету?
Н. Ф. Фаткуллин. Мы несем эстафету, поскольку мы касались, мы знали, мы
видели. А вот получится ли передать ее дальше? Кому? Здесь у меня
пессимистическое ощущение.
А. В. Получится. Вон они сидят (показывает на присутствующих студентов),
слушают и принимают эстафету.