Петр Алексеевич Широков
Лектор
При написании работы нам довелось встретиться с некоторыми из немногих
людей, которые помнят и ценят Петра Алексеевича, это: В. Г. Копп, А. П.
Заборская, Г. В. Бушманова, Г. Е. Изотов, В. Я. Булыгин. Н. К.
Кузнецова прислала нам письмо.
Требовательность его к другим почувствовала и я на себе, но не тогда,
когда была студенткой (об этом немного позже).
Впервые я столкнулась с профессором Широковым в январе 1938 года на
первом нашем экзамене по аналитической геометрии. Читал нам этот курс в
первом полугодии профессор Григорьев (старший), а практические занятия
вел его сын Григорьев или, как его звали студенты, Григорьев - штрих. Но
в январе 1938 года в связи с переходом профессора Григорьева на работу в
авиационный институт, экзамен принимал Григорьев - штрих. Однако, он был
еще только ассистент и по положению не имел права принимать экзамен,
поэтому присутствовал еще Петр Алексеевич. Но он вел себя на экзамене
очень скромно и корректно. Он организовал экзамен так, что один студент
подсаживался к Григорьеву и отвечал только ему, а другой - только П. А.
Широкову, т.е. они принимали экзамен у студентов параллельно и экзамен
прошел очень быстро. Но многие студенты уже знали, что Широков очень
строгий, и старались сдавать Григорьеву. Когда я подошла к их столу, то
оказался свободным стул перед П. А. Был задан мне какой-то вопрос из
аналитической геометрии в пространстве. Я рассказала его по всей
полноте, в какой только было можно. Широков не задал мне ни одного
дополнительного вопроса, ни в чем не копался, а сказал «Достаточно». Я
была ошеломлена такой краткостью ответа и сдачи экзамена. Это был мой
первый экзамен в ВУЗ'е. Все полугодие я прорабатывала по вечерам лекции
по аналитической геометрии, так старалась. Предмет мне очень нравился и
вдруг от меня так быстро отделываются на экзамене! Мне даже обидно
стало. Я попросила Широкова, чтобы он спросил меня еще что-нибудь. Он
задал мне еще вопрос. Я опять ответила ему с полным выводом. Он сказал:
«Достаточно». А я: «Спросите еще что-нибудь». Он ответил: «Ну, уж
хватит!» и выставил мне «отлично». Этот первый экзамен в Университете я
запомнила на всю жизнь. И сколько потом еще сдавала экзаменов, уже
никогда больше не просила: «Спросите меня еще что-нибудь...».
Еще раз повторяю, что на экзамене П. А. вел себя очень корректно и не
высказал по пройденному нами курсу никаких замечаний. А уж потом,
кажется, на IV курсе он был недоволен нами в том отношении, что мы
плохо владели векторной алгеброй, и высказал мысль, что аналитическую
геометрию нужно изучать не только в координатном счете, но и при помощи
векторной алгебры. Таким образом, он стоял за новые методы
преподавания».
Как бы подтверждая эти воспоминания, А. П. Заборская рассказывала, как
она сдавала один экзамен, будучи уже аспиранткой, который запомнился ей
(экзамен по тензорному исчислению): «Я уже ответила по своим вопросам и,
как будто, получила 5, но после мення отвечавший что-то не доработал,
снова спросили меня, ия тоже не дала четкого ответа. Мне ставится
«хорошо», но обиды не было». Последние слова А. П. Заборской еще раз
подчеркивают отношение студентов того времени к своим преподавателям.
Иногда студенты приходили к П. А. домой сдавать экзамены. По словам Г.
Е. Изотова это было так: «Я сдавал экзамены дома у П. А. 2-3 раза.
Посадит за стол, даст вопросы и уйдет к себе в кабинет. Когда
подготовишься, позовешь его. Он внимательно выслушивал и задавал
дополнительные вопросы. А вообще, экзамены мы сдавали вольно, т.е. если
кто-то подготовился раньше назначенного срока, то подходили к нему
спрашивали, он назначал время. П. А. всегда мог дополнительно
встретиться, т.е. в помощи никогда не отказывал, впрочем, мы лишний раз
стеснялись обращаться. Так, например, по нашей просьбе, для желающих П.
А.\ повторил заново «Векторный анализ».
Самые теплые воспоминания о П. А. как о своем учителе оставил, на мой
взгляд, Б. Л. Лаптев. Наряду с требовательностью, он отмечает
доброжелательное отношение П. А. к студентам: « П. А. был человеком
исключительной скромности и высоких личных качеств. Хотя он держался
несколько замкнуто в своих отношениях с посторонними и был весьма
требователен к себе и к своим сотрудникам и ученикам, но за этим
скрывалась его любовь и уважение к людям, отдающим свой труд, свои
устремления на пользу общества. Научный сотрудник или студент,
стремящийся к знаниям, или просто технический служащий, обратившийся к
нему, всегда встречали у него поддержку и помощь. Нередко математики и
физики других городов консультировались у него.
П. А. часто посещал занятия или лекции молодых преподавателей и у него
всегда можно было получить совет или указания.
На практических занятиях он часто, выписав условия нескольких задач на
доске, прохаживался по аудитории, выясняя, как студенты справляются с
заданиями, чтобы задать 2-3 вопроса или дать указания. Он всегда ценил
оригинальный ход мысли». В подтверждение этих слов Г. Е. Изотов
вспоминает: «При решении трудных задач он наталкивал на верный путь,
указывая, где можно посмотреть, где поискать, а сам не решал. П. А.
уделял большое внимание самостоятельности».
Читая факультативные курсы по геометрии Лобачевского, по тензорному
анализу, по теории римановых пространств и другим предметам, П. А. умело
привлекал студентов к исследовательской работе. П. А. стремился
познакомить с современными тензорными методами, применение которых в те
годы вызвало бурное развитие геометрии обобщенных пространств и
проникло в механику и теоретическую физику [1].
Постоянно стремясь улучшить преподавание на факультете, повысить научный
уровень, П. А. большое внимание уделял руководству работой своих
ассистентов. Для каждого очередного занятия он устанавливал, какого
рода вопросы или задачи нужно разобрать, и иногда составлял для
ассистентов специальные задачи и примеры.
На большом геометрическом семинаре П. А. читал курсы аффинной
дифференциальной геометрии, делал подробные обзоры работ принстонской
школы [5]. В этом семинаре, помимо геометров, нередко принимали участие
научные работники и аспиранты других кафедр и студенты старших курсов
(проф. В. А. Яблоков, аспиранты Н. Г. Чеботарева: И. Д. Адо, В. В.
Морозов и другие). Из участников семинара вырос ряд талантливых
геометров - учеников П. А.: И. П. Егоров, А. 3. Петров, П. И. Петров,
В. Г. Копп, А. П. Заборская, А.Д. Захаров, Т. С. Бархин, Б. Л. Лаптев и
другие.
Наиболее яркие впечатления об учебе в аспирантуре под руководством П.
А., которые нам удалось узнать и которые послужили материалом для этой
главы, сохранились в памяти у В. Г. Коппа, А. П. Заборской, Н. К.
Кузнецовой, Г. В. Бушмановой.
Н. К. Кузнецова пишет, что П. А. ассистентов подбирал себе сам, они
принимались в аспирантуру с его личного согласия, а «не по настоянию
ректора или общественности, как это раньше бывало. П. А., ко всем своим
аспирантам предъявлял высокие требования, всем им аспирантура давалась
трудно и защищать диссертации им удавалась только через несколько лет
после окончания аспирантуры».
В 1942 году Н. К. Кузнецова стала аспиранткой П. А. и лично испытала на
себе его требовательность.
«Да, и поступила - то я не к кому-нибудь, а к профессору Широкову,
который никогда, никому и ни при каких обстоятельствах не делал скидок.
Еще раньше, когда-то на лекции нашей группы, он говорил нам, что если у
человека есть талант и стремление к науке, то они прорвутся, невзирая ни
на какие обстоятельства, что и в военные годы, сидя в военных окопах,
человек может работать над наукой.
П. А. составил для меня большой список литературы, которую я должна
была изучить, и почти все книги были на иностранных языках... Первый
свой экзамен я сдала благополучно. К следующему экзамену я готовилась по
книге Duschek - Meyer'а на немецком языке по теории поверхностей. И тут
сказалось то, что я недостаточно свободно владела немецким языком. Я
просидела над этим Duschek'ом больше положенного срока. Кроме того, сам
процесс перевода отвлекал меня от содержания книги и в доказательстве
теоремы Гаусса - Бонне от моего внимания ускользнула какая-то деталь,
преобразование какого-то интеграла.
3 апреля 1943 года я сдавала экзамен по этой книге. Принимали Широков
П. А., и Чеботарев Н. Г. И спросил меня П. А., теорему Гаусса - Бонне. Я
храбро отвечала, но он обратил внимание на ту самую деталь, которую я
упустила при проработке. Я тут и села, т.е. не смогла ответить. Тогда он
сказал, что придется доработать материал и перенести экзамен на другой
раз. А Н. Г. Чеботарев предложил: «Петр Алексеевич, задайте ей ряд
теоретических задач по этому материалу, и если она их решит, мы зачтем
ей экзамен...»
П. А. задал мне 10 задач. Целый месяц я их решала, доказывала. Решила
все. Разобралась и в теореме Гаусса - Бонне.
Но... когда я изложила П. А. все свои решения, и он был ими
удовлетворен, он спросил меня: «А когда же мы назначим Ваш экзамен?» Я
немного растерялась, так как думала, что он последует предложению Н. Г.
Чеботарева и зачтет мне экзамен. Потом ответила, что мне нужно
несколько дней на повторение, так как за месяц кое-что подзабылось. На
это он ответил так: «Так, ведь, прошел целый месяц, и за этот месяц Вы
должны были продвинутся вперед, изучить какой-то следующий материал!»
Я же не могла добавить в программу экзамена ничего нового. Я была рада,
что справилась с тем, что он задал. А на новый материал у меня и
времени не было, так как я еще продолжала вести ассистентские часы. И
тогда я поняла, что я никогда не смогу удовлетворить его требованиям...
Я не пыталась пересдать заваленный экзамен... Я была последней его
аспиранткой и самой неудачной».
Еще одним аспирантом П. А., был В. Г. Копп. Он поступил в аспирантуру к
П. А. в декабре 1937 года. Он поделился с нами следующими
воспоминаниями: «Постепенно вокруг П. А. сконцентрировалась группа
геометров: аспиранты: я, Заборская А. П., Егоров И. П., Петров А. 3.,
Захаров А. Д., Петров П. И. Широков читал для всех нас лекции -
спинорный анализ, различные вопросы римановой геометрии, линейчатой
геометрии. Геометры переводили с французского языка труды Э. Картана и
других геометров, например Гурса.
П. А. часто давал трудные задачи для самостоятельного решения. Особенно
он любил задачи из курса Бляшке «Дифференциальная геометрия». Над
решениями этих задач «ломали головы» как студенты, так и аспиранты.
Помню, что П. А. очень восхищался блестящим решением одной из таких
задач И. П. Егоровым и часто ставил его другим в пример. А также, он
часто в пример другим ставил работу Б. Л. Лаптева, говоря: «Смотрите,
ведь он горы своротил».
Однако, я должен отметить, что стиль работы П. А. со своими учениками
был несколько неровен. То он уж все говорил, подавляя ученика своими
знаниями и эрудицией, то не говорил ни слова, требуя, чтобы аспирант сам
решил задачу. Поэтому, когда П. А. рассердился на меня, он, по сути
дела,
перестал мной руководить, требуя чтобы я сам писал свою диссертацию. Так
он сердился почти на всех своих учеников, даже на тех, кто потом стали
док-
торами... ,
Позднее я извинил своего учителя, поняв, что настоящий ученый должен до
всего доходить сам и только так можно достичь вершин науки».
Как уже говорилось выше, П. А. читал лекции в Педагогическом институте.
Под влиянием прослушанных лекций выпускница этого института Г. В.
Бушманова сначала решила специализироваться по геометрии, а затем в 1943
году поступала в аспирантуру в Университет на кафедру геометрии.
Когда мы встретились с Галиной Владимировной, то она рассказала нам, что
первая ее попытка поступить в аспирантуру была неудачной, так как П. А.
отказал ей, аргументируя свой отказ тем, что в Педагогическом институте
геометрия дается в недостаточном количестве.
«Но с ним поговорил проректор Дюков и предложил все-таки еще раз
посмотреть меня. Тогда я второй раз встретилась с П. А. Он сказал, что
геометрию Римана мы не изучали, он дал мне книжку и неделю срока,
сказав, что на экзамене будет спрашивать. На экзамене я ответила
прилично - на 4 и поступила в аспирантуру к П. А. Жили мы недалеко друг
от друга, я ходила к нему домой. Он был требователен и внимателен. Я
занималась по его книге «Тензорный анализ». После каждой главы есть
задачи, я должна была их решать. Придя к нему домой, мы беседовали с ним
и я показывала решенные задачи. Но это продолжалось не долго в связи с
кончиной П. А. Да, это был строгий, но в тоже время доброжелательный
человек. Он нашел возможность проверить, насколько я смогу усваивать
материал, смогу ли удовлетворять его требованиям и, наконец, могу ли я
быть его аспиранткой. Но когда я поступила, он считал себя обязанным
учить меня. Пунктуальный, собранный человек. Но дома обстановка была
совсем иная: спокойная, домашняя. Дома он мог поговорить и на
отвлеченные темы, пошутить. Ну, а если у меня что-то не получалось,
помогал».
«П. А. был широким ученым. Его ученики получали темы из самых различных
разделов высшей геометрии, и это были темы на всю жизнь. Развивая
данные темы, стали докторами: А. 3. Петров, И. П. Петров, И. П. Егоров,
Б. Л. Лаптев. Кандидатами стали: я, А. П. Заборская, А. Д. Захаров,
который погиб на войне.
П. А. был кристально чистым человеком. Это был интеллигент в широ-ком
смысле слова», - вспоминает В. Г. Копп.